Учителю
Мы выросли из наших детских книг,
И кажется, что мы о них забыли.
Страниц бумажных нам дороже были
И вечности дороже краткий миг.
Мы думаем, что взрослые теперь.
Холстам на стенах мы почти не верим
И новые с азартом рубим двери,
Но не стучимся в запертую дверь.
И всё-таки, мы те или не те,
Кто радуется каждому явленью?
Антигорации с девизом: удивленье
Природе, человеку, красоте.
Кем выросли, кем стали мы теперь?
Наш детский мир не отделён горами,
И чудо каждый день творить руками
Мы сделали профессией своей.
Утренний вальс
В полутемном дому
Теплый свет, как свеча иль лампада,
Разорвал тишину –
До звонка только час.
Почему я спешу –
Не должна, не хочу, просто надо –
Сквозь дожди и пургу
В свой единственный класс?
Каблучки вновь стучат,
За линолеум чуть задевая.
В вестибюле скамей
Незаполненных ряд.
Почему я опять
Улыбнусь, отвечая
На приветствия всех –
И больших и ребят?
Не взлететь мне наверх
По крутым полустертым ступеням –
Для всего, даже тут
Тоже нужен свой срок.
Не признаюсь в любви –
Не хочу, не могу, не умею! –
Но опять я спешу
На свой первый урок.
Книжные дети
Даже в толпе их заметить нетрудно:
Часто сутулы, с легким прищуром,
Часто нелепо иль странно одеты,
Смотрят на мир отстраненно и хмуро.
Только в глазах – ожидание чуда
Через обычность, через привычность.
Ночью в их комнате мечутся тени
Дивных видений, странных видений.
Книжные дети, книжные дети.
Свет желтой лампы на пыльном паркете.
Только упрямо сердце стремится
Ввысь от зачитанной белой страницы.
Странно взрослеют книжные дети:
В десять – ребенок, в двадцать – подросток,
Даже и в тридцать – что-то мальчишье,
Даже и в сорок – не полностью взрослый.
Только откуда выросло это:
В десять – тревога, в двадцать – дорога,
В тридцать - спокойствие вроде вернулось,
В сорок – закатно-печальная мудрость?
Книжные дети, книжные дети –
Братство безумцев в духе и свете.
Только в нелепом, взбалмошном мире
Даже друг другу часто чужие.
Боже, прости им детскую веру
В вечность мгновенья, в радость стремленья,
И в справедливость промысла Божья,
И в милосердную сущность вселенной.
Господи Боже, распятий примерных
В жизни им хватит – сами заплатят,
Только не надо в этом усердья –
Ты ж милосерден, ты ж милосерден!
Книжные дети, книжные дети,
Кто вас клеймом этим в детстве отметил?
Но не стираем в душах и лицах
След невесомой белой страницы.
Стихотворение
Оно в конце пера живёт,
Незримо, терпеливо ждёт
Небрежное руки движенье.
Вдруг – букв неровный хоровод
И торжествующий полёт –
Рождение стихотворенья.
Приношение театру
I.
Добро всегда косноязычно.
О, вспомним монологи зла:
Высокопарно-драматична,
Здесь слышится одна хвала.
А что добро? Оно невнятно:
"Вы просите уйти? Уйду,
Как долг велит". На коже пятна
И голос, словно бы в бреду.
Зло снова блещет красотою,
Умом, богатством всех пленит.
Добро, как будто неживое,
Опять молчит. Всегда молчит!
Ждет все деяния расплата,
Хоть был сюжет сплетен хитро.
Добро во зле не виновато -
Лишь потому оно добро.
II.
О, драматических канонов
Возвышенная красота!
В шуты низвергнем мы героя,
В герои возведем шута.
Марине Анатольевне
Когда убивают учителей –
Значит, что рушатся горы,
Что отделяют в жизни людей
Обыденное от святого.
Когда убивают учителей
Из-за «большой» зарплаты,
Мы задаем вопросы земле:
Правда ль она богата?
Когда убивают учителей –
Значит, прощай надежда.
Кто воспитает грядущих детей –
Эти ли вот невежды?
Когда убивают учителей,
Главный вопрос: что дальше?
Резать младенцев, душить матерей
И за деньгами маршем!
***
Воспитай ученика.
Нет, не сотню, не десяток,
Что, стряхнув пыль школы с пяток,
Разбегутся на века.
Воспитай ученика,
Что, тебе почти не веря,
Головой ломает двери,
Не открытые пока.
Воспитай ученика,
Что захочет быть сильнее,
И посмеет, и сумеет
Взять себе ученика.
День учителя (музыка)
Вот старой партитуры том:
Октябрь играет в листьях палых,
Как в черных клавишах рояля.
Ты слышишь этот тихий тон?
Вдруг ветер, обо всем забыв,
Арпеджио бросает резко
На тихую капель челесты,
Но лишь варьирует мотив.
День учителя
За крючочком - крючок
И за строчкой - строка.
Пусть кривые ещё -
Это только пока
Под пером неумелых
И маленьких рук.
Но и слово не сразу
Родится из букв.
И не сразу из слов
Возникает язык -
Из ребенка не сразу
Растет ученик.
***
Без рыбы не сварить ухи…
И, коль рождаются стихи,
Не важно, где им быть рожденным:
В альбоме, кожею тиснённом,
На бланке офиса казённом
Иль просто на листе шальном,
Заложенном в забытый том;
На поле брошенной газеты,
В блокноте, в дерматин одетом;
В бездонности черновика,
Где неразборчива рука;
В красе компьютерной страницы
И на обёртке из-под пиццы
Иль просто, коли жизнь легка,
Они сорвутся с языка -
Крик, или шёпот, иль перо -
Они возникнут всё равно,
Коль суждено им в свет явиться.
***
Был много лет назад такой же
Весенний, ясный, тихий день.
Какой-то человек хороший
У дома посадил сирень.
И не беда, что пёстрым снегом
Осыпятся её цветы, -
На фоне солнечного неба
Я вижу душу красоты.
Третьяковская галерея
Слова, может, и не нужны.
Заменой им теплый свет.
Пускай на улице мы
Ищем лишь звон монет
И бесцельно спешим -
Но здесь в несуетный час
Мы смотрим в глаза картин
И смотрят они на нас.
***
Не напишу, не расскажу - зарок давала
Раз двадцать минимум, а то и двадцать пять.
Поэтов в мире без меня немало,
И кто сказал, что я могу писать?
Дела важнее есть: готовить пищу,
Стирать, возиться с глажкой и шитьём,
Воспитывать детей, беречь жилище -
Для женщины одна есть доля - дом.
Ну, пусть работа, даже и карьера,
Сиё случается, и польза в этом есть.
Но стихотворчество? Нелепая химера
В словесном мусоре искать благую весть.
***
Жить не умею "под себя".
Но следует ли счесть проблемой,
Что для меня едины я
И все мгновения Вселенной?
Смотрю вокруг: и вверх, и вниз,
На всё, на каждое явленье -
Я просто зеркало, где мир
Своё оставил отраженье.
***
В традиции словесной - говорить.
В традиции стиха - писать стихи.
Хотя есть люди, что к словам глухи
И не умеют буквы начертить.
Но языка закон, увы, таков:
Ты не читай - и букв утратишь смысл,
Ты не пиши - твоя иссякнет мысль,
Не говори - и ты лишишься слов.
Равны во всем две части языка -
И письменность, и разговор простой,
Как левая и правая рука.
Как отличить, где мертвый, где живой?
Есть свойство у живого языка -
Давать нам помощь в том, что быть собой.
По следам
По пожухлой траве,
По увядшим цветам,
По звериной тропе
И по прочим местам,
По лесам, по полям,
Где не слышится крик –
Мы идём по следам
Ненаписанных книг.
Мы идём по следам,
А за нами – туман
Из мгновений, что все пережиты.
Здесь сегодня игра,
Так присядь у костра
И глотни её терпкий напиток.
Ни к чему нам искать
Свой цивильный успех.
Цель для всех? Как сказать…
Впрочем, мы не из всех.
Нам лишь тот мир родной,
Где живая земля,
И в костюме любом
Мы играем себя.
Мы идём по следам,
А за нами – туман
Из мгновений, что все пережиты.
Здесь сегодня игра,
Так присядь у костра
И глотни её терпкий напиток.
И в плетении троп
Возникает узор,
Где есть радость и скорбь,
Где почёт и позор.
Кривизна, поворот,
Чьи-то слёзы и смех –
Только всё же вперёд,
Только всё-таки вверх!
Мы идём по следам,
А за нами – туман
Из мгновений, что все пережиты.
Здесь сегодня игра,
Так присядь у костра
И глотни её терпкий напиток.
***
Где взять мелодию мне, чтоб звенела она, как ручей?
Где отыскать мне слова, проникающие в суть вещей?
Где обрести мне дорогу, идти чтоб по ней?
Где найти песню, чтоб стала она лишь моей?
Если б мелодию выкрасть у быстрой воды,
Если б слова мне отнять у вселенской беды,
Если дорогу похитить у вечной борьбы,
Если бы песню свою получить у судьбы -
Я бы мелодию эту дала облакам,
Эти слова подарила бы я старикам,
Я вдоль дороги бы той посадила сады,
Песней бы этой спасала других от беды.
Стала б мелодия эта струиться с небес,
Стали б слова побуждать к созерцанью чудес,
Стала дорога бы эта для многих родной,
Песня лишь - мне, чтоб навеки забыть про покой.
И всегда быть собой.
